| Что происходит с экологией в России? |
| Что делать с пробками и автомобильными выхлопами? Что хуже – горящие токсичные свалки или мусоросжигательные заводы? На каком расстоянии от Москвы начинается зона, безопасная для здоровья? Как в столице нарушают видеоэкологию? Что предпринимает власть для решения этих острых вопросов? На вопросы журнала "ЭКА" ответил академик РАН, депутат Госдумы Михаил Залиханов. Интервью Лара Копылова . |
| // |
Можно ли назвать какие-то этапы экологического движения в постперестроечной России?
Первый этап – 1990-е годы, когда существовал государственный орган, ответственный за выработку и проведение в жизнь национальной экологической политики. Было разработано природоохранное законодательство, найдены механизмы экономического стимулирования природоохранной деятельности, реализованные в системе экофондов. Государственная система охраны природы не была разрушена. Однако уже в то время в стране сформировалось мощное антиэкологическое лобби, которое настаивало на том, что природоохранные ограничения мешают развитию страны.
Второй этап. В 2000 годы победу одержала концепция, основанная на том, что главным критерием благополучия общества является продолжительность жизни. А продолжительность жизни напрямую связана с долей ВВП на душу населения. В условиях, когда биологический вид «человек разумный» на территории от мыса Дежнева до Калининграда вымирал с темпом 800 тысяч людей в год, возникло понятие «сверхсмертность», принцип наращивания ВВП стал главным. Дилемма «что важнее: слеза ребенка или слеза тигренка?» была решена в пользу ребенка. Проблемы охраны природы отошли на второй план. Однако все это не предполагало отхода от уже существовавшего природоохранного законодательства, воспринималось как временная мера для выхода из системного кризиса. Однако ситуацией воспользовались разного рода лоббистские группировки. Они провели через Думу целый ряд антиэкологических законов, чтобы «развязать руки бизнесу».
Третий этап. К 2006-2007 году стало ясно, что увеличение доли ВВП на душу населения – главный, но далеко не единственный критерий благополучия общества. На Совете безопасности от 30.01.2008, который прошел под председательством В.В. Путина, на котором выступил Д.А. Медведев, как приоритетные были провозглашены принципы экологической безопасности, как фактор обеспечения конкурентоспособности страны. Политическое руководство пришло к выводу, что удалось аккумулировать достаточно средств, для того чтобы приступить к экологической модернизации страны. С 2009 года Министерство природопользования получило указание резко увеличить штрафы предприятиям за загрязнение окружающей среды. По моим сведениям, документация разработана, но в силу не вступила.
Четвертый этап – кризис.
Как занимались экологическими вопросами в СССР?
В смысле «хорошо» или «плохо»? В разное время – по-разному, но занимались всегда. Нельзя отрицать того факта, что в СССР на охрану среды выделялось до 11% ВВП. Теперь – менее 1%. В тридцатые годы экологическими проблемами жертвовали во имя модернизации страны. В СССР, как и в других странах в ХХ века не всегда умели, а иногда и не хотели учитывать экологические риски, связанные с прогрессом. Отсюда грандиозные плотины на Волге, погубившие экосистему реки. Но, наряду с этим уже в сороковые-пятидесятые годы, были осуществлены такие грандиозные экологические проекты, как, например, устроение лесозащитных полос в степных и лесостепных регионах. Русские, а затем и советские ученые ввели в научный оборот такую дисциплину, как «рациональное природопользование», которое легко в основу наук об устойчивом (а правильнее – жизнестойком) развитии. Начиная с петровских времен, власть в нашей стране всегда относилась к науке с пиететом. Сегодня эта традиция под угрозой.
Какие экологические программы воплощаются в настоящее время и планируются в будущем?
Партия «Единая Россия» выдвинула программу «Чистая вода» (сегодня половина источников питьевого водоснабжения не отвечают санитарным нормам). С 2010 года она должна стать государственной. Однако антикризисный секвестр расходов коснулся именно сферы водохозяйственной деятельности, ее финансирование было сокращено на 30%. Хотелось бы верить в будущее этой программы, но жизнь покажет. К ее минусам я бы отнес тот факт, что Институт водных проблем РАН не участвовал в ее подготовке.
Когда Вы обратились к экологии? Экология – это Ваша научная тема или общественная деятельность?
Если рассматривать экологию в узком смысле, как раздел биологии, я стал ей заниматься еще в 60-ые годы, когда писал одну из своих диссертаций, посвященную этологии горных животных. Тогда же, в Высокогорном геофизическом Роскомгидромета, я создал первую в СССР лабораторию по экологии, которая называлась лабораторией высокогорной экологии. Впоследствии я стал заниматься и промышленной экологией. И сегодня исследования в этой области остаются, как Вы выразились, моей темой, поскольку я как научный руководитель Высокогорного геофизического института и заведующий кафедрой геофизики и экологии Кабардино-Балкарского госуниверситета просто не имею права этим вопросом не заниматься.
Что же касается проблем охраны природы, безопасности человека, то они, безусловно – предмет моей общественной и политической деятельности.
Расскажите, пожалуйста, о премии «ЭкоМир».
Премия была учреждена Российской Академии естественных наук и Фондом благотворительных инициатив. Я согласился быть председателем совета учредителей Премии, поскольку считаю, что это – очень полезное дело. Это способ хоть как-то поддержать экологические инициативы администраций регионов, гражданского общества, бизнеса, прессы.
Официальные лица утверждают, что экология столицы стала лучше, а Гринпис вопиет о неразрешимых проблемах. Где - правда? Какие проблемы есть в экологии Москвы? Что вреднее - выхлопы от автомобилей или наличие в городе ядерных реакторов?
Насколько я знаю, Гринпис достаточно тесно сотрудничает с Департаментом природопользования и охраны окружающей среды Правительства Москвы, участвует в программах экологического развития города. То есть – взаимодействие существует. Отечественные экологические организации даже обижались на Департамент за то, что многие «экологические» гранты уходили специалистам из этой международной организации.
Выхлопы автомобилей – угроза явная и многогранная. Чтобы решить этот вопрос, необходимо развязать настоящий гордиев узел, который разрубить невозможно. Город пытается решать вопрос поэтапно. Запрещено производство горючего с особенно вредными присадками. Выведен из обращения этилированный бензин. Ведется с переменным успехом борьба с пробками, хотя победить в ней очень сложно, радикально не перекраивая исторически сложившуюся карту столицы. Ведь в советское время Москва развивалась, как город, где главным перевозчиком должен был быть общественный транспорт. По советским планам к 1995 году в городе должно было быть менее полумиллиона частных машин. Уже к тому времени их было два миллиона.
Наличие в городе заглушенных атомных реакторов – угроза дремлющая. В этой проблеме хорошо разбирается председатель общественной палаты академик Велихов. Если он спокойно себя чувствует – значит, технологические нормы соблюдены. Но, безусловно, ядерным реакторам не место в столице.
Какова ситуация с утилизацией мусора? Правда ли, что деньги, предназначенные для переработки мусора, присваиваются, а мусор просто вывозят на свалки и поджигают, создавая угрозу онкологических заболеваний для живущих по соседству людей?
Вернусь к Вашему предыдущему вопросу. В чем не сходятся позиции Правительства и Гринпис? Последний, например, выступает против строительства мусоросжигательных заводов, а Правительство настаивает на этой программе. Я думаю, этот спор должен как-то конструктивно разрешиться – Москва и действительно окружена грандиозными свалками, некоторые из которых уже конкурируют по высоте с многоэтажными домами. И эти свалки горят, выбрасывая в воздух гипертоксичные соединения. Мусоросжигательные заводы, по крайней мере, снабжены фильтрами, которые способны их улавливать. Но мне кажется, если бы средства вкладывались в отечественную науку, можно было бы найти более прогрессивные способы утилизации мусора. Бытовой мусор в значительной степени состоит из тары: бутылок и банок, «тетрапаковских» пакетов. Пивная индустрия, производители колы получают гигантские прибыли. Во всех развитых странах они участвуют в утилизации собственных отходов. Почему бы не заставить их делать то же самое и у нас?
Если сравнить Москву с другими российскими городами-миллионниками, где экологическая обстановка лучше?
По каким параметрам? Если по качеству питьевой воды, то, естественно, Санкт-Петербург, полностью обновивший за последние пять лет свою систему водоподготовки, находится в лучшем положении по этому показателю, чем, например, Волгоград. Каждый кулик свое болото хвалит.
Каковы критерии чистой экологической обстановки? На каком километре от Москвы (другого большого города) начинается зона, безопасная для здоровья?
Москва стоит, к сожалению, не в чистом поле – ее окружают промышленные города спутники. Поэтому мерить качество окружающей среды километрами не всегда удается. Например, Кашира отстоит от Москвы на сто километров, но рядом с ней – Ступино с металлургическим производством и Каширская ТЭЦ, что не позволяет называть окрестные районы экологически чистыми. Но если представить, что столица действительно стоит в чистом поле, то картина будет такая. Над Москвой постоянно находится газово-пылевой купол высотой около 600 метров. Границы этого купола, по данным НПО «Аэроэкология», на северо-востоке от Москвы достигают Мытищ. На Западе – Одинцова.
Академик Д.С.Лихачев написал статью «Экология культуры». Он видел нарушение такой экологии, например, в сносе памятников архитектуры. Ваше мнение о связи экологии и культуры? Есть ли она, и если да, то в чем?
Есть прямая связь между экологической культурой населения и экологической обстановкой в местности, где это население живет. Например, именно низкая экологическая культура не позволяет нам наладить раздельный сбор мусора, как это делается в Германии или у нас в Белгородской области. Экологическую культуру необходимо воспитывать. Закон «Об экологической культуре» еще в конце 90-ых годов был внесен на рассмотрение Думы, но так и ждет своей очереди. Сейчас, когда общая культура населения падает, такой закон абсолютно необходим.
Экология – это наука, которая прослеживает закономерности взаимодействия биологических видов между собой и окружающей средой. Мы с Вами живем в техногенной, то есть - искусственно созданной среде. Города – и есть такая среда. Есть такая наука – видеоэкология. Она, например, выявила тот факт, что однообразная массовая многоэтажная застройка, огромные монотонные плоскости зданий способны вызывать психические заболевания людей, агрессию. То есть возникает ситуация, когда взаимоотношения человека, как биологического вида, и им же созданной, техногенной, среды обостряются, что приводит к возникновению патологий.
Человеческому глазу необходимо разнообразие и соразмерность. Именно этим критериям, например, соответствовала жилая застройка Москвы 19-го – начала 20 годов. То, что она исчезает – наша беда. И не только потому, что человек лишается техногенных оазисов в каменных джунглях. Он лишается исторической памяти, личных воспоминаний, которые делают человека человеком, формируют его душу. Значит, «невидимая рука рынка» победила «сферу совести». Что же касается разрушения шедевров, о которых говорил Дмитрий Сергеевич Лихачев, то это вандализм, преступное деяние, предусмотренное уголовным кодексом.
Как Вы относитесь к стройкам типа ММДЦ Москва-Сити? Меняет ли это стройка облик Москвы и в какую сторону? Москва, в отличие от Нью-Йорка, не стоит на базальтовой плите. Не станут ли небоскребы со временем проседать?
Районы небоскребов – центры деловой активности, есть в любом космополитическом городе. Это черта глобализации. Земля стоит дорого, дома тянутся ввысь. Кстати, по моим сведениям, Манхэттен стоит на мраморной плите. Но свои «манхэттены» есть и в Рио-де-Жанейро, и во Франкфурте, и даже в Париже. Там они не проседают, поскольку грамотно рассчитаны и построены в соответствии с техническими нормами. Хочется надеяться, что и Москве так будет.
В ХХ веке да и сегодня, многие восхищаются супрематизмом Малевича. ММДЦ Москва-сити я воспринимаю как воплощение идей этого художника. Его поклонником я не являюсь.
В каком здании лично Вы лучше себя чувствуете: в железобетонном или в кирпичном?
В кирпичном доме с железобетонными перекрытиями. А вообще, как альпинисту, мне приходилось во время восхождений ночевать, в буквальном смысле «в подвешенном состоянии», на веревках, закрепленных на железных крючьях, забитых в «отрицательный склон», и все для того, чтобы преодолеть стену очередной горной вершины. Это мне удавалось, и благодаря этому опыту я остался жив и сегодня, хотя уже не молодой, меня комфорт квартиры не очень волнует, я человек неприхотливый. Дом для меня - это крыша над головой от дождя, стены от ветра, место для работы и сна, и главное – близкие люди, которые рядом.
Есть ли в существующих программах по экологии связь со строительством? Как отразился на них кризис?
Сейчас по всему миру развивается сеть эко-поселений. Единомышленники собираются коммунами и строят деревни из естественных материалов. Может быть, кто-то найдет и такой выход из кризиса.
Самый вопиющий случай нарушения экологии города?
Если говорить о катастрофах: город Припять и Чернобыль. Если говорить о нарушениях: уничтожение парков и скверов, точечная застройка.
Июнь 2009
|
Отправить в ЖЖ
