По плечу ли классической архитектуре аэропорт
 
     
  Что такое экодом?
Как выбрать экологически безопасные строительные и отделочные материалы?
Задать вопрос эксперту.
 
     


 
Первый городской фестиваль ПОЭЗИЯ УЛИЦ. Флейта водосточных труб и другие фантазии Маяковского
Первый городской фестиваль ПОЭЗИЯ УЛИЦ. Флейта водосточных труб и другие фантазии Маяковского
Всегда актуальные идеи великого мечтателя и поэта Владимира Маяковского представят горожанам. 16 апреля ГОРОД НАБЕРЕЖНЫХ выведет искусство на улицы. В память о Маяковском, искусство выйдет на улицы и площади, ворвется во дворы, прозвучит с балконов и крыш. В день памяти великого поэта зазвучит флейта водосточных труб.
21 ноября 2022
 
Конференция Совета европейского урбанизма (CEU). Берлин, 27-29 ноября
Конференция Совета европейского урбанизма (CEU). Берлин, 27-29 ноября
Тема конференции: Определяя новую урбанистическую повестку в связи с изменениями климата. Мероприятие приурочено к COP21, Климатической конференции Париже, организованной ООН, которая пройдет в декабре, и к конференции по экологическому жилью Habitat III, которая состоится в 2016 году.
2 октября 2022
 
За кризисный год продажи в проектах с
За кризисный год продажи в проектах с "красивой архитектурой" выросли в 2,3 раза
Об этом рассказал генеральный директор Urban Group Андрей Пучков на круглом столе Жилищное строительство в России: Мировой опыт в российских реалиях, который был организован ИД Коммерсантъ на стенде Минстрой РФ в рамках 18-ой Международной отраслевой выставки коммерческой недвижимости и инвестиций EXPO REAL 2015.
29 июля 2015
 
Презентация финалистов конкурса на набережную Кабан в Казани
Презентация финалистов конкурса на набережную Кабан в Казани
9 архитектурных бюро из России, Китая, Франции, Италии, Испании, Голландии, Великобритании – финалисты первого этапа конкурса на развитие набережных озёр Кабан представили свои проекты улиц, парков, площадей, которые стали двигателями изменений в городских районах и целых городах. В ИТ-парке в Казани прошла публичная защита портфолио команд, попавших в шорт-лист конкурса.
2 марта 2015
 
Итоги Конкурса на концепцию бульвара Динамо
Итоги Конкурса на концепцию бульвара Динамо
Завершился архитектурный конкурс, посвященный разработке концепции бульвара Динамо: 26 февраля на пресс-конференции в Интерфакс были названы имена победителей. Конкурс был объявлен девелопером проекта ВТБ Арена парк в сентябре 2014 года и проведен при партнерстве с Московской архитектурной школой МАРШ.
>> все новости








По плечу ли классической архитектуре аэропорт

Архитекторы: Пьер Карло Бонтемпи, Михаил Белов, Максим Атаянц, Михаил Тумаркин, Дмитрий Бархин, Михаил Филиппов. Фото Наталья Тоскина.
 
25 мая, в Центральном Доме Художника, в рамках 3й Московской Биеннале Архитектуры состоялась дискуссия «Классическая архитектура в современном мире: выживание и новые перспективы». Поводом для нее стала первая в постперестроечной России выставка архитекторов, работающих в классике, куратор максим Атаянц (см. статью в Эка.ru). Выясняли отношения классической архитектуры и философии (в частности теории сложности), классической архитектуры и мировоззрения архитектора.

 Участники:

Максим Атаянц, директор «Архитектурной мастерской М. Атаянца»;

Михаил Белов, профессор Московского архитектурного института, руководитель «Авторской Мастерской Белова»;

Михаил Тумаркин, гендиректор «АМПИР. Архитектура. Интерьер»;

Дмитрий Бархин, главный архитектор института "МОСГИПРОТРАНС";

Михаил Филиппов, руководитель «Архитектурной мастерской Михаила Филиппова»;

Пьер Карло Бонтемпи / Pier Carlo Bontempi (Италия), архитектор.

 

Максим Атаянц, ЖК «Город Набережных», ЖК «Опалиха О2», ЖК «Ивакино-Покровское», Горки - Город, собор Святого Духа:

 «Тенденции: простота, слож(ен)ность, историзм» - это первая в истории России совместная выставка архитекторов, работающих в классическом стиле. Участие в проекте приняли и наши иностранные коллеги.

Так получилось, что многие российские классические архитекторы  известны и много работают в России и за ее пределами. Однако они существуют обособленно - общего поля, в котором бы находилась наша классическая архитектура, до сих пор не сложилось. И сегодня нам представился удачный момент для того, чтобы исправить ситуацию.

Мы не будем тратить время на сравнение классической архитектуры с современной модернистской, на выяснение, что лучше и что хуже. Я глубоко убежден, что архитектор-классик и архитектор-модернист - просто разные профессии. Мучить друг друга упреками бессмысленно, поэтому предлагаю сосредоточиться на общих для собравшихся здесь проблемах.

Главная тема III Московской биеннале архитектуры - идентичности. Мы рассмотрим, как обстоит с этим дело у тех мастеров, которые черпают свою профессиональную идентичность в следовании традиции линейной классической архитектуры. Это важно в первую очередь потому, что архитекторы, которые всерьез рисуют арки, колонны, классические планы, остальным сообществом сегодня мгновенно отторгаются. И если в России отношение к архитектору-классику безразлично-пренебрежительное, как если бы мэтр внезапно зачудил, то на Западе любой архитектор, хотя бы раз сделавший классический дом, мгновенно умирает и для профессионального сообщества, и для прессы и для критики. Его словно больше нет. Это как если бы на Венецианскую биеннале, международную художественную выставку, пришел бы живописец и сказал: «Я принес 20 портретов маслом и хочу их показать». Представляете себе реакцию? Вот так же относятся в Европе и к классической архитектуре.

Поэтому сегодня хотелось бы поговорить о том, как нам выживать в этой ситуации, как получать заказы, какие существуют площадки для общения друг с другом. Главная ценность этого разговора заключается в том, что здесь собрались люди, каждый из которых в сложившихся условиях ухитряется много строить. И среди того, что я и мои коллеги делаем, есть объекты сложные, комплексные, градостроительные, которые только и могут своим появлением как-то повлиять на среду.

 

Пьер Карло Бонтемпи, Place de Toscane, Fonti di Matilde, Village du Golf:

Я буду выступать на итальянском. Думаю, что это пойдет всем на пользу, потому что итальянский – самый музыкальный язык. Полагаю, что ритм моего выступления также будет хорошим аккомпанементом к рассказу о качественной архитектуре и о том направлении, которого я придерживаюсь. Прежде всего, я хочу рассказать вам о своем понимании термина традиция. Известно такое определение: традиция – это воспроизведение удачно реализованных решений. Часто полагают, что когда речь идет о традиции, имеется в виду то, что никогда не меняется. Это совершенно не так, и я вам приведу пример. Я из области Эмилия-Романья, одним из самых традиционных блюд там являются тортелли – своего рода пельмени с начинкой из мяса, сыра или овощей. Так вот, традиционные тортелли у нас готовят с тыквой. Этот овощ давно выращивается в Италии и является неотъемлемой частью нашей кухни. Хотя, как мы помним, родина этого овоща – Америка, откуда его вывез Колумб. Как видите, то, что кажется традиционным, в ходе процесса исторического развития претерпевает изменения, обогащается заимствованиями, истоки которых уходят в далекое прошлое.

Италия, которую я представляю здесь, в течение длительного времени была лидером в области архитектуры, своего рода путеводной звездой для многих мастеров. К сожалению, в настоящее время это уже не так - именно потому, что в Италии отказались от традиций. И мой выбор в пользу традиционной архитектуры связан не с вопросами стиля, а скорее продиктован соображениями улучшения качества человеческой жизни. Каждый из нас, входя в красивое здание либо приезжая в красивую страну, чувствует себя чуть более счастливым. Я считаю, что красота города зачастую является гарантией счастья людей, которые проживают в нем. Друзья-архитекторы часто называют меня врачом, потому что я стараюсь вернуть в архитектуру традиционализм, и моя главная задача – создать объект красивый не столько эстетически, сколько культурно-этически, такой, в котором человеку было бы приятно и комфортно жить.

Еще один аспект традиционной архитектуры – это ответственность перед будущими поколениями. Возьмем, к примеру, всем известную работу итальянского архитектора Ренцо Пьяно – здание Национального центра искусств имени Жоржа Помпиду в Париже, иначе Бобур. Этот объект был открыт в 1977 году, а 22 года спустя на реставрацию Бобура пришлось потратить сумму, в 5-6 раз превышающую изначальную стоимость его строительства. На мой взгляд, это яркий пример безответственного отношения к потомкам. Для сравнения: римский Пантеон был сооружен 2 тысячи лет назад и ни разу на реконструкцию не закрывался, незначительные реставрационные работы не в счет. Для меня пример, которому стоит следовать, это - Пантеон, но не Бобур.

 

Михаил Филиппов, «Римский дом», ЖК «Маршал», «Итальянский квартал», «Горки – Город» в Сочи: 

Я рад воспользоваться возможностью высказать господину Бонтемпи свое восхищение его произведениями. Он выразил свои архитектурные мысли культурно, мягко, изобретательно. Коллега поднял очень важный вопрос: к сожалению, мы, неоклассики, часто игнорируем такую таинственную, но, тем не менее, необходимую составляющую, как классическая традиционная красота. На мой взгляд, не нужно использовать в работах колонны, карнизы или какие-либо другие классические элементы, если они не дорисованы, некрасивы. А красивыми их можно нарисовать, только если смиренно следовать классической европейской традиции.

Еще пару слов о том, как методически правильно, на мой взгляд,  работать в классическом стиле. Каждый из здесь присутствующих имеет опыт работы и в классике, и в модернизме еще со студенческих времен. Система проектирования объектов в каждом из этих стилей совершенно противоположна.

Создавая основные компоненты здания в модернистской архитектуре, его функциональные элементы, строительные оси, мы руководствуемся абстрактной идеей того, как должен выглядеть дом. А потом начинается работа – иногда простая, а бывает и мучительно сложная – по внедрению в придуманную форму нужной функции, введение конструкций, инженерных систем, всего того, что составляет дом. При этом дальнейшая судьба этой формы, в принципе, совершенно неважна. Условны в данном случае и такие понятия, как пропорция и размер.

В случае с традиционным искусством красота становится понятием неизменно «прилагательным». Красота – это точно прописанная форма предмета, и она индивидуальна для каждого существа. То, что кажется нам красивым, например, в человеке, воспринимается совсем иначе в случае с лошадью, и наоборот. Поэтому даже самый первый набросок архитектурного объекта в классическом стиле необходимо рисовать во всех пропорциях совершенно точно, определить и просчитать весь его декор.

Для того чтобы чувствовать красоту, необходимо иметь художественный опыт. В прежние времена практически все хорошие архитекторы были прекрасными рисовальщиками. Поэтому всем нам нужно больше рисовать.

 

Михаил Белов, ЖК «Монолит», «Помпейский дом», «Имперский дом», ЖК «Английский квартал»: Я выступлю с не совсем классико-традиционной инициативой. Мне кажется очень правильной идея вырывать языки архитекторам-неоклассикам. Тогда они бы были немыми, и за них говорила бы форма. Мне кажется, что почти все сидящие в этом зале пришли сюда, чтобы что-то спросить. Поэтому я с удовольствием предоставлю свое время коллегам, если они хотят что-то сказать, а сам отвечу на вопросы, если они есть. Мне кажется это более интересным, чем слушать монологи. Великолепные монологи про красоту, они потрясающие и чудные, меня прямо дрожь охватывает! Но я хотел бы ответить на живые вопросы, чтобы выйти из поля маргинального, в чем нас часто обвиняют. На этом я свое выступление заканчиваю.

 

Максим Атаянц: На этом примере я хочу как куратор пожаловаться вам… Или, скорее, похвастаться. Вот с чем мне приходилось иметь дело, и вот почему 20 лет никто не мог собрать этих людей вместе! Это довольно сложно.

 

Дмитрий Бархин («Бейкер – Плаза», «Верейская Плаза», «Туполев Плаза»):

Можно было бы говорить о том, что в нашей стране имел место кризис… не только нескольких поколений, но и всего на свете. И в частности заказчиков. Вы сами знаете, кто у нас является заказчиком, что происходит с его вкусом. Тут дело совсем плохо, наверное, об этом не стоит и говорить. Итак, мы имеем кризис заказчиков, кризис образования и кризис исполнителей, которые могли бы что-то такое вылепить, если это необходимо по нашему проекту.

Московский архитектурный институт не хочет обращать свое внимание на классическую архитектуру, видимо, считает, что это действительно кое-то маргинальное движение. Единственное маленькое исключение – это Российская Академия живописи, ваяния и зодчества имени И.С. Глазунова, но среди преподавателей там, кроме Владимира Павловича Тюрина, нет ни одного архитектора. Это довольно грустная картина, хотя детишкам в академии и стараются преподавать рисунок и живопись. Я проработал там один год с большим удовольствием. Одним словом, ключевая проблема – образование. Стоит задуматься о том, как его организовать.

 

Михаил Тумаркин (Музей воды в Москве у Ростокинского акведука, Большой Сквер Московского Кремля, усадьбы в Подмосковье, дворец султана Брунея):

На мой взгляд, размышляя о положении дел, надо говорить не о рисовании, не о заказчике, и тем более, не о строителе, с каким бы глубоким уважением, а порой и с ненавистью, я бы ни относился к этим людям. Мне кажется, основным здесь является мировоззрение. И одни коллеги его маскируют за разговорами о рисовании, другие не имеют его вовсе, поэтому о нем не говорят.

Классическая архитектура начинается с мировоззрения, в этом я глубоко убежден. Речь идет прежде всего о нормальности, причем о нормальности в том числе и во вполне клиническом, психиатрическом смысле. Наша миссия – способствовать сохранению здоровья населения там, где мы работаем, а если получается, то и в более широком смысле. Мы должны стремиться делать так, чтобы полы были горизонтальными, стены вертикальными, оси понятными, окна большими, пространство светлым. Чтобы замысел был не таинственным, а прозрачным, и позволял человеку легко и просто во всем разобраться, чтобы пользоваться объектом. И это находится вне рамок юмора и межстилистической пикировки.

Мы сегодня сталкиваемся со все более и более глубокой фрагментацией культуры, с тем, что понятие красоты объявляется чем-то подозрительным. Культура трактуется исключительно расширительно – как цивилизация. И всякая попытка выделять в культуре развитые, плодотворные, эстетические, совершенные, а также примитивные и неразвитые области наталкивается на обвинения в расизме, колониализме, гомофобии - в чем угодно. Мне кажется, что перед тем, как начинать разговор о ремесле, необходимо твердо подчеркнуть - мы отстаиваем традиционные ценности. Ценности, связанные с человеческим здоровьем, ощущением благополучия, счастья, ощущением правильных пространственных координат.

Я не готов поддержать коллег, говорящих о том, что кто-то должен готовить кадры, кто-то в чем-то в принципе виноват. Мы сами должны растить для себя архитекторов. И мы в компании «АМПИР» этим занимаемся. Для меня большая радость, видеть в зале нашу молодую сотрудницу, которая учится и в МАРХИ, и в компании «АМПИР». Такие случаи у нас нередки, мы даем, не побоюсь этого слова, второе образование. Так жизнь устроена, никто за нас этого не сделает. Нам надо выращивать людей, которые умеют вырезать из камня капитель. Иными словами, надо ехать в горы и искать там камни. Это увлекательный, изумительный процесс, ничем другим заниматься я бы и не хотел. Пока у нас, как мне кажется, получается относительно неплохо. Я призываю всех к спокойствию и к следованию своим курсом.

 

Максим Атаянц: На этом завершаем. Диапазон мнений сегодня довольно широкий, разговор шел от приготовления тыквы до поиска камней в горах. Пора переходить к вопросам.

 

 

 

Вопрос из зала архитектора Левона Айрапетова, куратора выставки «Тенденции», часть «Слож(ен)ность»:

 

 

 

- Какова философия традиционной классической архитектуры? В современной неоклассической архитектуре бывает так, что архитектор, создавая здание, не работает с традиционной структурой, с планом. Он потом просто навешивает на объект некий классический декор, пытаясь выдать это здание за традиционное. Никто из нас не против красоты, но она различна у японца и, скажем, у человека из племени мамба. И еще: есть ли у традиционной архитектуры ответы на современные технические задачи? Можно ли в классической архитектуре построить аэропорт?

 

 

Михаил Тумаркин: В своем вопросе вы упомянули план здания, и он очень важен. Современные здания – это бесконечная специализация помещений, и как следствие – бесконечно замусоренный план, экспликация длиной в несколько страниц текста. Мы стремимся к ясности, к ограниченному количеству помещений и к их четкой функциональной определенности. Это аксиома.

В последние годы мы много работали в Юго-Восточной Азии, где культура совершенно отлична от нашей. Однако в этих странах, где все еще ощущается тяжелое наследие британского колониализма, классическая архитектура чрезвычайно востребована. Причем не только среди новых китайцев, стремящихся к обладанию «майбахами». Возможно, дело здесь в том, что называют уделом европейской христианской цивилизации, средиземноморского очага культуры. Но в то же время в классической архитектуре заложено множество универсальных антропоморфных критериев, именно потому она длительное время находит интерес у представителей разных культур.

 

 

 

Главный редактор веб-журнала «Экологическая архитектура» Лариса Копылова. Вопрос Михаилу Филиппову:

 

 

 

В российском обществе потребность в традиционной архитектуре огромная, 80 процентов людей предпочитают классические здания. Архитекторов же, которые могут и хотят работать в классическом стиле, в России очень мало, и большинство из них присутствует в этом зале. Почему, на ваш взгляд, сложилась такая ситуация, что у этих архитекторов есть какие-то разногласия, они никогда не объединялись на выставках, не пробовали совместно учредить образовательную структуру, не участвуют, скажем, в национальном проекте  Сколково?

 

 

Михаил Филиппов: Дело в том, что под словами «классика» и «традиция» мы понимаем слишком разное. Лет 12 назад мы открывали журнал «Проект Классика», и к этому была  приурочена очень забавная выставка, которую придумал Григорий Исаакович Ревзин. На ней была представлена масса предметов, попадающих под определение «классика». Это и классическая колбаса, и даже, простите, презерватив. Классикой называется сейчас абсолютно все. Если спросить о том, что такое классика, у студентов западных университетов, они ответят, что это дизайнеры ХХ века Рэй и Чарльз Имз и «The Beatles» (что на самом деле относится к авангардной культуре). Да, я не в полной мере ответил на ваш вопрос, скорее, рассказал о понятии «классика».

 

 

 

Вопрос из зала:

 

 

 

Я будущий житель города Сколково. У меня к вам вопрос как к архитекторам. Объясните мне ваше понимание гармонии. То, что мы сейчас видим, больше напоминает кривые попытки архитекторов лишь бы как-нибудь самовыразиться…

 

 

Максим Атаянц:

Что есть гармония? На этот вопрос ответить не очень просто, особенно в рамках пресс-конференции. А вот почему все кривое...

Вообще, главный инструмент для понимания событий, происходящих в современной архитектуре – это осознание четкой, работающей на всем протяжении истории параллельности событий в изобразительном искусстве и в архитектуре. Примеры таких параллелей – созданные Фидием изваяния и Парфенон, римская скульптура и Колизей или Пантеон. В средневековой Европе изменение архитектурных форм соотносится с эволюцией изобразительности в книжной миниатюре и скульптуре. Есть примеры и относящиеся к более современному периоду: стеклянным небоскребам, мастерски построенным Людвигом Мисом ван дер Роэ, соответствует абстрактная живопись Джексона Поллока – по белому холсту белой краской.

И вот мы видим, что с начала 1910-х годов произошла полная подмена понятий, причем сделано это было по-рейдерски. Сейчас под искусством понимают какой-то другой вид творческой деятельности, ничего общего не имеющий с изобразительным искусством в его классическом понимании. То же и в архитектуре. Профессия классического архитектора и профессия современного архитектора и дизайнера – это абсолютно разные вещи.

Хотел бы вернуться к теме, затронутой выше. Я считаю большой честью принадлежать к полутора миллиардам людей, которые воспринимают классическую архитектуру, и не очень беспокоиться о том, что она будет не до конца понятна остальным четырем миллиардам. Вообще, вся модернистская парадигма – это последовательный отказ от европейской средиземноморской цивилизации в пользу примитивных культур, поиски чего-то принципиально другого. Заметьте: идеи для творчества черпаются откуда угодно, но не из собственной европейской традиции, из которой все мы так или иначе вышли, нравится это кому-то или нет. Это первое.

Второе, оно же личное ощущение. Почему я пытаюсь воспроизводить вокруг себя среду классическую, человечную, а на модернистские вещи смотрю на расстоянии? Да, они красиво созданы, я так не умею. Но я не понимаю, зачем мне нужно пробовать это делать? Потому что я такой среды боюсь, я ее не люблю. Подобно туристу, приехавшему в какой-либо город, я хожу по его центру, но как только замечаю, что удалился достаточно далеко, чтобы увидеть первую стекляшку, тут же поворачиваю обратно.

Таков я, и это не снобизм. Я считаю, что людям нужно жить в удобной среде, и я всеми силами пытаюсь ее воспроизводить.

 

Вопрос к Пьеру Карло Бонтемпи: Сегодня прозвучало несколько раз мнение, что к классическим архитекторам в нашей стране коллеги относятся как маргиналам. Чувствуют ли себя маргиналами архитекторы-классики в Италии? И вообще, растет ли доля классической архитектуры в последние десятилетия в Европе?

 

Пьер Карло Бонтемпи: Классических архитекторов – а я к таковым принадлежу – в Италии не считают маргинальными. Их считают сумасшедшими. Можно сказать, что архитектура в Италии в последние годы совершила самоубийство.

И если позволите, у меня есть, что сказать по предыдущей теме. Моя мечта – построить аэропорт в классическом стиле. Нынешний авиапассажир – такой же человек, как и тот, что 2000 лет назад посещал греческие храмы. У него те же органы, что и у нас сегодняшних: те же глаза, руки, ноги. Посмотрите, как симметрично человеческое лицо. Глядя на лицо матери, младенец получает свой первый урок композиции. Человек остался прежним, несмотря на то, что некоторые его функциональные потребности изменились, он способен творить красоту. В начале месяца я был в Лондоне, где встречался с известным британским архитектором Джоном Симпсоном. Он сейчас строит клинику, причем спонсор попросил его придерживаться классической традиции. Потому что наше сердце гораздо быстрее идет на поправку в классическом госпитале, чем в модернистском.

 

 

 

Вопрос из зала:  Продолжу эту тему с российскими архитекторами. Они строят дома и на Западе, и в Москве, реализуют здесь градостроительные проекты в классическом стиле. Может быть, наоборот, у нас оазис классической архитектуры?

 

 

Максим Атаянц: Оазис – это всегда нечто, окруженное другой, враждебной средой. И мы этот маленький оазис пытаемся расширять. В том и видим свою задачу.

Возможно, я скажу довольно странную в рамках нашей дискуссии вещь. Любое архитектурное произведение может быть плохим или хорошим вне зависимости от его стиля. Существует невероятное количество дряни, услащенной или унавоженной огромным количеством классических деталей, которые не делают ее ни в малейшей степени относящейся к классике. И есть очень хорошие здания, сделанные в модернистской традиции выдающими людьми, мастерами, моими коллегами.

Иная картина возникает, если погрузить эти здания в среду обитания. Пять-шесть поставленных рядом шедевров модернистской архитектуры образуют очень агрессивную, нехорошую среду. В то же время скромные, даже посредственные с точки зрения архитектуры, но правильно спроектированные дома, не обязательно перегруженные классическими деталями, создают среду совершенно другого качества. Так я считаю, и вы меня не переубедите.

 

 

 

Вопрос из зала (Левон Айрапетов): Господа, давайте говорить как архитекторы с архитекторами. Архитектура – это самое тупое искусство, какое только существует. Архитектура – инертная масса, для того, чтобы объект творчества появился, нужны деньги, инвесторы, строители, бетон… И то, что придумано, не всегда бывает построено. Европейская культура, лицом которой является классическая архитектура, была основана на классической философии - есть единый Бог, который находится на вершине пирамиды. После того, как в 1960-х была сформулирована теория сложности, что-то изменилось?

 

 

Михаил Белов: У меня есть своя философия на этот счет, и в ней две составляющих. Первая: можно быть философом-прагматиком и помогать другим решать задачи обустройства жизни. Масштабы тут не важны, для этого вполне достаточно небольшой норки. Это тоже достойная задача: обустраивать норку, придавать ей черты удобного жилища... Часто бывает так, что владелец норки не понимает, как она должна выглядеть, и тут на помощь ему приходит честный и благородный специалист, который за это получает деньги.

Вторая составляющая связана с тем, что я верю в существование жизни после смерти, у этой жизни - трехмерная составляющая. И мы должны готовиться к такой вечной жизни метафизически, на уровне подсознания. Поэтому если есть возможность проявить себя в чем-то, передать свои ощущения, это нужно делать. Для этого у нас есть фильмы, театральные постановки, здания…

Я никогда не хотел быть ни модным, ни популярным. Я искренне стараюсь проявить себя в творчестве – в архитектуре. А какой она получается - классической или неоклассической, околоклассической, комически-классической - не важно.

 

Максим Атаянц: Если я правильно понял, посыл был таким: в 1960-е годы уже окончательно стало ясно, что Бога нет, а вы все колонны делаете. Я сейчас упрощаю, но именно так это и прозвучало. Нет, мне не стало ясно, что Бога нет. Я не очень люблю публично говорить о таких вещах, но наша задача – улавливать доходящие до нас отблески небесной красоты и небесных гармоний, и пытаться их наружу вытащить, чтобы показать. У нас это плохо получается… Ну, как можем. Спасибо!

 

 

 

Вопрос из зала: В нашей жизни случаются ситуации: приходит человек и говорит: «Я хочу, чтобы именно ты спроектировал здание, которое будет ни на что не похоже. Мне не нужны колонны, сделай мне нечто!» В подобных случаях вы отвечаете ему: «Я не могу?»

 

Максим Атаянц: Когда я был молодым человеком, мне предложили за две недели спроектировать здание для «Макдональдса» на Московском проспекте Санкт-Петербурга. Давали огромные по тем временам деньги - десятки тысяч долларов, дело было в 1990-х годах…Я отказался.

Вообще, когда человек говорит «я не продаюсь», хочется спросить: «А тебя вообще пытались когда-то купить?» Архитекторы бывают двух типов: одни – настоящие архитекторы, другие – это специалисты по обслуживанию заказчика в стиле «чего изволите». Не хочу публично озвучивать приходящие в голову аналогии, они и без того вполне очевидны.

Безусловно, я откажусь работать с заказчиком, который захочет, чтобы именно я сделал ему из стекла или бетона какую-нибудь перфузию. Если он - человек приличный, я возьму его за руку и посоветую, как это уже случалось, какого-нибудь другого архитектора. И если ко мне придет заказчик и скажет, что хочет классическое здание с колоннами, но я увижу, что с ним работать невозможно, - тоже откажусь. Мне собственное душевное здоровье и профессиональная порядочность дороже. Я отвечаю за свои слова, это действительно так.

 

Михаил Тумаркин: Хочу добавить, что нас даже и не просит никто о чем-то в этом роде, все уже давно во всем разобрались.

Ради соблюдения исторической справедливости, следует напомнить, что те же Джон Нэш и Карл Фридрих Шинкель проектировали и готические здания, и дома, которые им казались романскими. Правда, готика у Шинкеля насквозь классическая. Да и вообще, большинство архитекторов-классиков конца XVIII - первой половины XIX века что-нибудь готическое да спроектировали. Предыдущее поколение классиков создавало также здания как в китайском стиле, так в стиле барокко. Но стилистические дефиниции в традиционной архитектуре требуют детального разговора. А обстоятельства XX века видятся более плоскими.

 

 

 

Вопрос из зала: Вы говорили, что классика – это не обязательно колонны. Тогда что есть классика?

 

 

Максим Атаянц: Это очень непростой вопрос. На него можно ответить, например, так: классика – это способ рождения архитектурной формы, все части которой взаимообусловлены. Это не механическая упаковка некой структуры, придание ей чуждого внешнего вида. Есть масса примеров, когда бесконечное количество колонн – плохо или хорошо нарисованных - приклеиваются к равнодушному каркасу с целью спрятать его. Подобное к классике отношения не имеет. Но данный мной ответ – один из нескольких десятков возможных.

Особенность искусства в том, что оно ускользает от любых условий и определений. И в этом смысле оно противоположно науке, для которой ценно только то, что можно повторить при создании аналогичных условий. Ценностью в искусстве обладает только уникальное, и никаких рецептов для его создания не существует. К сожалению, нет никакой связи между нравственностью архитектора и тем, насколько хороши будут получаться его работы. В истории искусства есть и достаточно противные, но талантливые персонажи, которые создавали гениальные творения.

Марксисты считали, что практика – это критерий истины. Смысл всем нашим разговорам придает наша работа, по ней прежде всего и надо судить.

 

Александр Раппопорт, теоретик архитектуры, доктор искусствоведения: Добавлю пару слов. Нашего ума недостаточно для того, чтобы ответить даже на десятую долю поднятых здесь вопросов. Что есть истина, красота, порядочность?.. На что можно опираться? Только лишь на честь.

Жить лучше не в красивом доме, а напротив красивого дома. Я очень люблю смотреть на классическую архитектуру, но я не очень хотел бы в ней жить. Почему так получается - не могу ответить. Моего ума для этого не хватает.

 

Максим Атаянц: В этой связи я хотел бы напомнить хулиганский эксперимент люксембургского архитектора Леона Крие. В конце 1970-х – начале 1980-х годов в качестве аргумента в очень жесткой полемике с английской модернистской школой он взял и опубликовал домашние адреса всех приверженцев новой парадигмы. Ни один из них не жил в доме, построенном позже 1870 года!

 


обсуждайте и добавляйте:
  

Пользователь: Дата: 12.05.2013 18:51
 
 
главная страницарусский

Ec-a.ru

Журнал про экологию и архитектуру
 
архитектура и общество green building яблоко раздора интервью загородный дом экотехнологии город детали
  о журнале
экосайты
форум
реклама, контакты
архив
карта сайта
новости



  >> архив статей  
 
  Использование информации с сайта возможно только в формате внешней ссылки на материал, размещенный на сайте www.ec-a.ru. Максимальный объем материала, который может быть размещен на другом интернет-ресурсе: название, дайджест (summary), одна картинка и активная ссылка на страницу текста. Размещение полной статьи возможно по согласованию с главным редактором.
дизайн — Семён Расторгуев